Об анонимности

В кои-то веки прочитал «1984». Тот самый роман британца Джорджа Оруэлла.

В общем-то, никакого особого шока или откровения я не испытал. После Сталина и Гитлера, после Афганистана, Чечни, распада Союза, 9/11, в XXI веке, где Интернет проник повсюду, и везде, где он проник, за тобой действительно следят, когда Роскомнадзор решает, будет ли у тебя сегодня работать GitHub, это всё совсем не удивительно.

Тогда, в 1948, сразу после окончания большой войны, всё, конечно, представлялось не так. Вероятно, казалось, что теперь всё будет хорошо. Ну Оруэлл и показал наглядно, что расслабляться рано. Да и сейчас рано.

Меня больше удивила художественная сторона романа. Ведь хорошо, чертяка, пишет. Или это перевод Голышева настолько великолепен? А ещё интересны некоторые психологические моменты...

Поехали...

«Война — это мир». «Свобода — это рабство». «Незнание — сила». «Старший Брат смотрит на тебя». Это чтобы вы вспомнили, о чём эта книга. Это всё — партийные лозунги. Партии, которая единственная Партия в книге. Кто жил в СССР, тот понимает, какая.

Первые три лозунга — примеры двоемыслия. Но о двоемыслии позже.

Последняя фраза, в другом переводе: «Большой Брат следит за тобой». Забавно, что до Оруэлла Big Brother означал именно что самого обычного старшего брата. Ну который водит младших в школу, например. Самый обычный родной старший брат. А вот после Оруэлла ББ — это именно тот ББ, который следит.

Сокращение BB встречается в самом романе. Тем забавнее внезапно встретить в Понечках BBBFF — Big Brother Best Friend Forever.

Телекран. Собственно, штука, которой ББ следит. Большой неотключаемый экран в каждом доме члена партии, а также понатыканный во всех публичных местах. Говорит и показывает, но и следит. Как шутят гики XXI века, телекран, он не на стене, он в кармане. Знаете, такой маленький пятидюймовый экранчик, который вы часто из кармана достаёте, чтобы ему удобнее было следить, ещё пальцем в него тыкаете. Сейчас телекран действительно не смешон и не удивителен. Смиритесь.

Пролы. «Если есть надежда, то она в пролах». Пролы — это пролетарии. Почему-то у них нет телекранов. Их существование почему-то вообще никого не волнует. Хотя их — большинство. Современный термин: быдло. А надежда в том, что только пролы смогут свергнуть существующий строй. На самом деле нет.

Ангсоц. Ingsoc. Aнглийский социализм. Собственно, политический строй Океании. Почему-то это слово всегда пишут на логотипах, связанных с 1984. Кажется, это пошло от фильма, снятого, о ужас, в 1984 году.

«Кто управляет прошлым, тот управляет будущим; кто управляет настоящим, тот управляет прошлым». Управлением прошлым занимается Министерство правды, оно же миниправ. Всё, что говорил Старший Брат, должно быть правдой. Все прогнозы, что делала партия, должны быть правдой. Приходится уничтожать старую правду и рисовать новую правду. Впрочем, как минимум один раз вроде как уничтоженный документ снова объявился.

«Океания воевала с Евразией: Океания всегда воевала с Евразией». Но внезапно противник-союзник меняется, и Океания воюет уже с Остазией. Большой прикол в романе. За всего лишь неделю работы миниправ переправляет «Евразию» на «Остазию» везде, во всех выпущенных газетах и книгах как минимум.

Вроде сейчас не занимаются тотальным переписыванием прошлого. Технически неосуществимо. Учебники истории, конечно, переписываются. Ну и статьи в Википедии правятся. Но вроде и всё. А внедрение блокчейна вроде как вообще лишает возможности хоть как-то подделать прошлое. Туда и внедряют, где требуется непогрешимая истина в исторической перспективе.

Океания воюет с Евразией. «Сущность войны — уничтожение не только человеческих жизней, но и плодов человеческого труда. Война — это способ разбивать вдребезги, распылять в стратосфере, топить в морской пучине материалы, которые могли бы улучшить народу жизнь и тем самым в конечном счёте сделать его разумнее. Даже когда оружие не уничтожается на поле боя, производство его — удобный способ истратить человеческий труд и не произвести ничего для потребления».

Страшно и бессмысленно. Надеюсь, наши настоящие власти придумывают более интересные способы траты излишков. Например, можно потратиться на безусловный базовый доход.

Впрочем, Оруэлл явно говорит о цели существования власти. Это — не благосостояние граждан. Цель существования власти — в сохранении власти. Как ни печально, но в это очень трудно не поверить.

Ну а чтобы партийные не мешали власти быть у власти, имеются некоторые интересные упражнения. Например, двухминутки ненависти. Иступлённо, истерично ненавидим врагов партии. Перед телекранами, чтобы каждый мог продемонстрировать свою преданность. Ну и можно было бы вычислить недовольных.

А ещё есть прекрасный новояз. Специальный упрощённый вариант английского, на котором просто нельзя выразить что-либо, порочащее существующий строй. Да и вообще нельзя выразить ничего, что не требуется в быту для поддержания ежедневного существования. «Чем меньше выбор слов, тем меньше искушение задуматься».

Зато с преступлениями всё просто. Вообще не существует явных запретов. Но есть действия, которые не одобряет партия. Есть только один вид преступления: мыслепреступление. Подумал что-то не то — виновен. И не важно, засёк телекран твоё дёрнувшееся лицо или услышал бормотание во сне. Ты уже подумал. Ты уже виновен. И рано или поздно будешь наказан.

Вот это уже страшно. Тамошние полиция мыслей и министерство любви, которые как раз и занимаются поиском, перевоспитанием и уничтожением мыслепреступников, явно жалеют, что технологии не позволяют читать мысли явно. Сможем ли мы?

Перевоспитание мыслепреступников выполняется вполне себе классическими методами. В связи с этим вспоминается Виктор Франкл, который в своём «Человеке в поисках смысла» утверждает, что что бы с человеком ни делали, чего бы ни лишали и как бы ни пытали, у него всегда остаётся выбор: как к этому относиться. Оруэлл же утверждает, что в человеке сломать можно всё, даже его глубинные убеждения. Хочется поверить Франклу, всё же у него есть реальный опыт отсидки в нацистских лагерях.

Наконец, моё любимое двоемыслие. Отличная психологическая практика, которая используется нами повсеместно.

Вот например, есть у вас какие-нибудь неприятные детские воспоминания, которые вы стараетесь забыть? Вы знаете, что это было. Но делаете вид, что ничего не было. Никаким новым знакомым про это никогда не рассказываете. А если есть свидетели или соучастники события, они тоже предпочитают об этом не говорить. Вы знаете, что это было. Но вы сознательно думаете, что этого не было. Это — двоемыслие.

Или пример попроще. Об умершем человеке почему-то не принято говорить плохо. Будь он хоть трижды негодяй, никто про это не скажет и все будут делать вид, будто ничего не было. Это — двоемыслие.

Во всех случаях, когда мы, в первую очередь сами для себя, выдаём желаемое за действительное, а действительное тщательно хороним в дальних уголках памяти, мы проявляем двоемыслие. Это очень мощная и распространённая практика. Хотя у Оруэлла она ещё и направлялась извне, партией, на благо партии.

С психологией в романе всё странно. У Макса Фрая есть концепция вершителя. Вершитель — это такое мм... существо, все желания которого сбываются, рано или поздно, так или иначе. Вот и у главного героя Оруэлла всё сбывается. Захотел женщину, получил женщину. Захотел побунтовать против партии, побунтовал. Захотел уподобиться опальным героям революции, прошёл в точности их путь (не минуя министерство любви, конечно). Захотел полюбить Старшего Брата, полюбил. Да что там, в книге полно мест, где у героя промелькнёт мысль, а следующей строчкой происходит в точности, что он подумал, или кто-то рядом произносит эту мысль вслух слово в слово.

Либо мир Оруэлла полон магии, либо это не описание объективной (пусть даже выдуманной) реальности. На продуктивные симптомы шизофрении смахивает.

«Человечество стоит перед выбором: свобода или счастье, и для подавляющего большинства счастье — лучше».

К чему это я? А может ну его, этого Старшего Брата? Пусть следит.

Допустим, законы остаются прежними. Порнографию детям смотреть нельзя. Наркотиками торговать нельзя. Но давайте исключим из взаимодействия третью сторону, оставим ей только контроль. Я имею в виду текущую деятельность Роскомнадзора в Рунете и обязательства интернет провайдеров перед ним.

Вот есть сайт, на котором, среди прочего, есть контент только для взрослых. И есть некий ребёнок, который захотел этот контент посмотреть. Если сайт запретил — всё ок. Если сайт разрешил — штраф сайту. И ещё можно штраф родителям ребёнка.

Конечно всё-таки нужна сторона, которая будет следить и штрафовать, если надо. И ей надо знать, кто, когда и куда ходил. Да, интернет по паспорту. Да, никакой анонимности. Примерно так, как вскользь упоминалось у Вернона Винджа в «Конце радуг».

И не нужны дурацкие блокировки. Ибо теми, кому надо, они легко обходятся. А тем, кому не надо, они только доставляют проблем. Ибо невозможно заблокировать только то, что хочется заблокировать. Да и смысла в этом нет. Даже смысла власти таким образом стремиться оставаться у власти.

Но придётся избавиться от анонимности. Почему мы держимся за анонимность? Неужели только для того, чтобы врать? Врать во всех смыслах. Провоцировать, унижать и вообще вести себя неприлично. Давать взятки. Делать то, что делать нельзя.

Впрочем есть такой момент, за который держатся сторонники анонимности. Ругать Старшего Брата принято анонимно. Точнее, должно иметь возможность ругать анонимно. Но что-то мне кажется, что ругать кого бы то ни было анонимно — как минимум дурной тон. С другой стороны, если полиция мыслей не дремлет, других вариантов может и не быть.

Нет выхода? Живём на неоптимальных компромиссах?

UPD
Кстати, о переписывании истории. Почитал тут в Википедии про Вторую Мировую. Однако, в советских учебниках истории совсем ничего не было про те границедвижения в Европе во второй половине 30-х.